Худрук театра Александр Ширвиндт извинялся перед переполненным зрительным залом: «Ольга Александровна задерживается…К сожалению, я не могу ей приказывать – вы же слышали о ее характере…». Из зала раздается нервный крик: «Что здесь происходит? Вообще, спектакль сегодня будет или нет?» С этими словами на сцену из зрительного зала поднимается… Ольга Аросева – в молодежном «прикиде».
— Я приехала из Тюмени, я заядлая театралка. Что у вас здесь происходит?
— Мы ждем Ольгу Аросеву! – терпеливо объяснял «театралке» Ширвиндт.
— А что, она еще жива?
— Да, и у нее сегодня юбилей!
Так начался юбилейный вечер народной артистки России Ольги Аросевой. Которая без иронии не может говорить о своем возрасте — но делает это элегантно, как истинная актриса и женщина, у которой вообще нет возраста.
— Я не хотела отмечать этот юбилей, — призналась Ольга Александровна. – Но Шура Ширвиндт сказал: «Старуха, ты с этим не тяни! Мало ли что…» Пришлось его послушать!
Сталин
В день рождения Ольге Аросевой разрешили говорить со сцены все, что она считает важным и интересным. А не важного и не интересного в ее жизни, пожалуй, и не было. Родилась она 21 декабря 1925 года. Отец побежал в ЗАГС и дал ей имя – Варвара. И записал, как родившуюся 22 декабря. Но мама, которая в силу своей красоты и обаяния имела большое влияние на отца, вышла из роддома и заявила: «Это не Варя, а Оля. И родилась она не 22, а 21 декабря!» Документы пришлось переделать. Через десять лет это оказалось очень кстати…
— Свое первое интервью я дала в десять лет на Тушинском аэродроме. Это было 13 июля 1935 года. Там же я познакомилась с Иосифом Сталиным, который присутствовал на параде воздушных сил. Он говорит: «Девочка, сколько тебе лет? Я говорю: «21 декабря будет десять». Он говорит: «Смотри-ка, я тоже 21 декабря рожден. Приходи, будем вместе праздновать». Когда парашютистки подарили ему цветы, он отдал букет мне и сказал: «Заранее прими их от меня!» И это была моя первая киносъемка. Кадры сохранились до сих пор, я иногда их смотрю. Я девочка была воспитанная. И вот 21 декабря, сэкономив на школьных обедах, купила цветок – гортензию. Мне ее хорошо запаковали, так как был сильный мороз. И пришла в Кремль. Меня схватили стражники: «Куда?» Я говорю: «К Иосифу Виссарионовичу в гости». Они вырвали у меня цветок – очевидно, боялись, что на самом деле это пулемет. Сначала были очень серьезно настроены, а потом стали хохотать. И сказали: «Товарищ Сталин сейчас очень занят, он просил тебя прийти в следующий раз». Я с этим цветком разорванным пришла домой, мой папа взялся за голову и тихо стонал. И бормотал какие-то слова на незнакомом мне языке. Он так всегда говорил, когда на меня сердился. Став взрослой, я узнала, что это за слова – это начало одной знаменитой речи Цицерона: «Доколе ты, Катилина, будешь испытывать терпение наше?» Дальше был 37-й год – позорнейшая страница истории всей нашей страны и нашей семьи тоже… Отца арестовали… Родных заставили отказаться от него. Я вместо этого написала письмо Сталину, в котором просила освободить отца — потому что я не верю в то, что он виновен. Ответа не получила. Отца не стало… Мы остались с мамой. Старшая сестра Наташа ушла на фронт. Мама уехала в эвакуацию. Мы с сестрой остались в Москве вдвоем…
Лена, моя старшая сестра, была очень увлечена театром. Она поступила в театральное училище. И я тоже очень хотела. Но у меня не было документа об окончании десятилетки, поэтому я поступила в цирковое училище. Отучилась два года, а потом поступила в театральное, куда меня привела за ручку моя сестра. Леночка, спасибо тебе за эту жуткую профессию!
Самый новый Новый год
В полтора года Оля Аросева стала жительницей Стокгольма. Отец с тремя дочерьми уехал за границу, а мама осталась в России – такое решение приняли родители.
— Из заграничной жизни мне больше всего запомнилось Рождество, — рассказывает Ольга Аросева. — Санта-Клаус приносил ночью подарки, клал их в чулок, который дети специально вывешивали за окно. Хорошим детям – игрушки, плохим – сырую картошку и угольки. Я тоже разные подарки от него получала, ведь всякое бывало… А когда мы с папой вернулись в Советский Союз, то оказалось, что здесь и Рождество, и Новый год — «запрещенные» праздники. Ведь отмечать Новый год официально, устанавливать елки, стали только с 1935 года! И первое время даже елочных игрушек не было — мы их сами делали. Брали шпильку, распрямляли ее, наматывали на середину вату и формировали какую-нибудь фигурку. Опускали ее в клейстер, клали сушить, а потом раскрашивали красками. Помню, делали птичек, рыбок, зайчиков… А когда разрешили елки устраивать — их даже в Кремле стали наряжать. Первое время детей встречали матросы, солдаты, актеры, загримированные под известных революционеров. И было очень престижно – не детям, а их родителям – попасть на елку в Кремль. Я, когда уже стала актрисой, несколько лет подряд была Снегурочкой, а Толя Папанов – Дедом Морозом. Мы ездили по елкам и поздравляли детишек. Толя упорно не хотел называть меня внученькой — звал доченькой — видимо, хотел помоложе быть. С елки на елку мы ездили на общественном транспорте, и костюмы не снимали. И вот, забегаешь в трамвайчик, а пассажиры тут же: «О! Дедушка Мороз, Снегурочка! Расскажите что-нибудь!» И мы еще взрослых между делом развлекали. А потом пришло время, когда мне предложили стать Бабой Ягой. Но я отказалась. И согласилась только однажды. Мы были в Америке, и у нас такая троица сложилась: Лева Дуров – Дед Мороз, Наташка Крачковская – Снегурочка, а я – Баба Яга. Это было очень весело!..
«Кабачок»
— Вообще, у меня больше желание — поскорее 2010 год проводить. Уж очень он не простой был, особенно сейчас, в последние месяцы. Надо же было назвать именем моей любимой героини ураган – Моника! Я всегда вздрагиваю, когда говорят: «Моника разрушила, Моника обрушила…» Это же ужас какой-то! Моники, видимо, вообще разрушительницы. И президентскую карьеру даже разрушить могут — как одна Моника это сделала. Но это не я! Моя пани Моника – веселая и добрая девушка, которая долгое время была образцом хорошего вкуса для телезрительниц. Ведь одевали нас немножко «по-заграничному». Вообще, «Кабачок 13 стульев» — это была такая программа, которая состояла из телевизионных миниатюр. Актер Саша Белявский знал польский язык и перевел из польских журналов какие-то миниатюры, оттуда и взяли главных героев. Так появились пани и паны. Это очень хорошо пошло, потому что передаче придали такой иностранный налет — все были красиво одеты, что-то такое заморское пили и ели. Но на самом деле вместо спиртного в бокалах у нас был чай, а еды на съемочной площадке вообще не было настоящей. Многие спрашивают: не хотите ли возродить «кабачок», сейчас же это модно. Но, во-первых, я не понимаю, когда берут чужое и как-то переделывают, раскрашивают… Зачем? Это не честно! Создайте свое! А во-вторых — не с кем его возрождать. У нас был коллектив единомышленников, мы говорили на одном языке. А сейчас наш коллектив распался. Мужчины умерли – почти все. Только женщины остались – тоже почти все… Мы выносливее оказались, видимо… Анекдот мне такой рассказали недавно: против течения плывет лодка, женщина — на веслах, а мужчина сидит такой весь загадочный. Женщина уже вся в поту, и вдруг мужчина говорит: «Легко тебе: греби себе и греби! А мне думать надо!» Так что, удел женщин – грести… А мужчин – творить…
Любимые
Личная жизнь Ольги Аросевой — отчаянной и остроумной красавицы, по которой мужчины сходили с ума — была бурной. Только официальных браков — четыре…
— Мы знакомы с Олечкой с 1943 года, когда еще были студентками театрального училища, — рассказывает коллега и подруга Аросевой актриса театра Сатиры Вера Васильева. — И я могу сказать как очевидец: в Олю влюблялись все — от студентов, до режиссеров, с которыми она работала…
Но самое светлое воспоминание в жизни Ольги Александровны связано с несостоявшимся романом. Ее, 19-летнюю актрису, беззаветно любил известный советский драматург Алексей Арбузов. Он писал ей нежные письма, которые до сих пор греют сердце и душу. Вот строки из одного: «Весь день идет дождь… И от моего оптимизма следа не осталось…Сейчас я буду плакаться Вам в жилетку. Два дня я Вам писал, что мне от Вас ничего не надо. Какая, однако, гнусная ложь! Если бы Вы только могли догадаться, сколько мне от Вас надо! Так много, что всей Вашей жизни, пожалуй, не хватило бы…».
Актер Лев Дуров тоже признался Ольге Аросевой в любви — в своей шутливой манере.
— Мы с Олей на гастроли часто ездим в одном купе. Не потому, что мы старые — я хоть и старый, но нежный! Просто нам вместе хорошо и удобно. Я, например, никогда не беру в поезд одежду для переодевания. Если мне нужно ночью выйти из купе — я Олин халатик накину, тапочки ее с мехом обую – и иду, куда надо. Однажды утром Оля услышала такой разговор, пока шла умываться: «Видишь, с утра накрасилась, парик надела — симпатичная! А ночью выходила – лысая, нос картошкой… Но ножки, правда, стройные!»…
85-летняя юбилярша провела в свой день рождения на сцене почти три часа подряд.
А прощаясь, поклонилась людям. Именно ради этих людей в зале актриса Ольга Аросева отказалась от любви, от семьи, от детей, а значит – и внуков…
— С вами — сердце мое и душа!
Зрители аплодировали стоя, а Ольга Аросева уже не скрывала слез счастья…
Мария Донская